Послевоенные годы XX века : Sergiev Posad Museum

    День Победы 9 мая 1945 года принес огромную радость для всего нашего народа. Но больших перемен в нашей жизни не произошло, так мы жили вдали от фронта военных действий, Мы продолжали жить при карточной системе на продукты, в школе не у всех были учебники, на рынках все было дорого. Но только одно все мы, и особенно дети (мне было уже 10 лет), заметили на улицах нашего поселка города Каширы, где я жила – стало появляться много военных в шинелях без ног или рук. В то время в Кашире открылись две или три сапожные мастерские. В одну из них к дяде Васе я часто ходила чинить обувь. Это был замечательный человек, хотя у него не было обеих ног. Он маме сшил туфли из кожаной сумочки, которую она купила еще до войны и всю войну эта сумочка была в деле, т.к. мама с отчетами по работе с ней ездила в Москву. Мама всю войну проработала табельщицей, помощником бухгалтера (составляла списки для выдачи продуктовых карточек) и статистом в паровозном депо станции Кашира. По словам мамы «обувь на ней горела огнем», не успевали чинить.

    Еще одним значительным признаком послевоенного периода было появление мужчин-инвалидов на лошадиных повозках, собирающих старые ненужные в хозяйстве дома вещи: старую поношенную одежду, металлическую посуду, обувь, особенно валенки и галоши и еще кое-что. А нам они дарили в обмен за собранный товар мячики бумажно-ватные на длинной резинке или тем, кто принес больше «вещей», - свистульки из керамики. Так как мама долго и много работала, а бабушке дома тоже дел хватало (топить печь, готовить еду, в огороде поработать, на рынке продать что-нибудь по просьбам соседей, в основном из ношеных вещей), я, будучи уже взрослой, 10 лет, с девчонками лазила по помойкам, чтобы собрать «ценные вещи» для барахольщиков–возниц. Но помойки в то время тоже были бедные, мы мало что находили нужного для нас, ни банок (железных и стеклянных) не было там, вещи тоже не выбрасывали, помойку нашу вблизи от дома чистили один раз в год после зимы к 1 Мая. Вероятно, это было так запланировано, но живя в Кашире до 1947 года, я не помню, чтобы где-то в мое поле зрения попал брошенный какой-либо мусор. Всю ботву сухую в огородах сжигали весной, газета на поселке была одного названия «Гудок», которая шла в дело (завертку покупок).

    Вспоминаю один из очень запомнившихся моментов в моей жизни, который очень испугал мою маму. Это было летом после войны, июль или август, было очень жарко, выходной, мама взяла меня с собой на рынок. Там одна из колхозниц продавала аппетитное топленое молоко с красными пенками. А перед этим мама получила по аттестату от папы денежный перевод, и ей захотелось своему единственному ребенку, т.е. мне, сделать сюрприз, напоить настоящим деревенским молоком, который она еще в своем детстве пила. Она купила 0,5 литра этого вкусного жирного с пенками молока и заставила меня там же выпить, т.к. домой его было не во что перелить, не было тары. Такого количества молока я выпить не могла, но она настаивала выпить. И конечно, ей пришлось его допить. Но вскоре мне стало очень плохо от переедания. На рынке многие испугались за ребенка, т.е. за меня, ругали маму. Мама очень долго вспоминала свои добрые намерения, чуть не сотворившие ребенку беду.

    В 1947 году и в стране, и у нас в семье произошли большие перемены к лучшему. Самое главное, была отменена карточная система в стране. Папа вернулся с фронта, и уже работал начальником Локомотивного отдела паровозной службы Московско-Донбасской железной дороги. А летом 1945 года после окончания второго класса мы с мамой в Москве, не помню в каком театре, смотрели на дневном представлении две одноактные оперы: «Моцарт и Сальери» и «Кощей бессмертный». Я, конечно, мало что поняла, так как там все время все пели, но мама была очень довольна, что меня приобщала к музыкальным произведениям. Она очень любила все музыкальное. В детстве, живя в городе Орле, любила бегать в церковь, находящуюся рядом с их домом, петь с церковным хором. В этот же день мы сходили впервые в мавзолей Ленина и в Исторический музей, посмотреть выставку подарков И.В. Сталина. Все было хорошо и интересно, но вечером (мы ночевали у родственников) мне было очень плохо от перегрузки впечатлений и голода (весь день без питья и еды). Конечно, у взрослых тоже был стресс из-за меня. Мама работала в Дорпрофсоже Московско-Донбасской железной дороги, а я в этом году заканчивала четвертый класс начальной железнодорожной школы №33 станции Кашира.

1сентября 4класс, с директором школы №33, г. Каширы Галиной Ильиничной. 1947 г.

Несмотря на трудное для всех военное и послевоенное время моей маме очень хотелось по возможности приобщить меня к культурным ценностям, т.к. «все и хорошее и плохое закладывается в детстве» - это было ее мнение. В то время у нас в поселке библиотек не было, и в школе тоже не было, но мама старалась купить мне книги на рынке, выделяя средства из нашего скудного бюджета. Были куплены: «Два капитана» В. Каверина, книга – календарь о Пушкине А.С. (дореволюционного издания), «Хижина дяди Тома» и другие. Сумела записать меня учиться играть на пианино к эвакуированной из города Воронеж пианистке, работавшей в нашем железнодорожном клубе имени С.М. Кирова. Нас, учеников, было 10 детей, в том числе и я. Но мы смогли освоить только гаммы и арпеджио и самостоятельно играть на пианино по нотам песню: «Все выше, и выше, и выше, стремили мы полет наших птиц, и в каждом пропеллере дышит спокойствие наших границ и т.д…» – так как уже в сентябре 1946 года она уехала домой в город Воронеж.

Учитывая, мой малолетний возраст я не знаю, как относились к детям во всех городах и поселениях страны. Но управление Московско-Донбасской железной дороги для детей своих работников уделяла много внимания. Летом 1945 года заработал первый пионерский лагерь в местечке «Настасьино», не помню, где оно находится, но помню, что нас везли на поезде и привезли в лес, где было очень много грибов лисичек и мы – дети их собирали к приезду родителей, в родительский день. Еще собирали очень вкусную землянику, которую в городе мы, конечно, не видели и не ели, собирали, невзирая на несметное количество кусачих тварей: комаров, слепней и других насекомых. Все дети были покусаны, а некоторых даже на день-два отправляли в отдельный домик-карантин. Там чем-то мазали. Я тоже там была два дня. В этот лагерь я ездила после окончания второго класса и после окончания третьего класса.

Пионерский лагерь «Настасьино». 1945 г.

    На всю жизнь мне запомнился Новогодний праздник, то ли 1946 года, то ли 1947 года, когда маме дали билет на детское новогоднее представление в Москву в ЦДКЖ (Центральный Дом Культуры железнодорожников) на Комсомольской площади. Для меня это было, что-то невероятно сказочно красивое, интересное, где огромное количество детей и ни одного взрослого родителя, а только дед Мороз, Снегурочка, разные звери (люди), баба Яга, да еще и подарки дарили, прекрасное представление - сказка. Такого у нас в Кашире не было. Даже в нашей начальной школе, где я училась с 1943 по 1947 гг. почему-то не помню новогодних праздников и елок. Елки были в клубе имени Кирова, но я там не была ни разу. Очень много показывали фильмов. Особенно запомнились кинофильмы – «Зоя» и «Молодая гвардия». Однажды бабушка сказала маме: «Ни давай ей денег (т.е. мне). А то и деньги носит в кино, да еще приходит, плачет». Бабушка не понимала, что детская душа была ранима от тех ужасов войны, которые мы видели в кино.

    В 1947 году папу приказом Министра путей сообщения назначали начальником Локомотивного депо станции Павелец I Московско–Донбасской железной дороги. Депо было разрушено во время войны и его нужно было восстанавливать, так как это стратегический объект – направление Москва-Сталинград-Астрахань (оборотное дело). А папа был не только дипломированный специалист-инженер, но хороший практик, так как до поступления в 1930 году в Московский Электро-Механический институт Инженеров транспорта имени Ф.Э. Дзержинского МЭМИИТ работал помощником машиниста, а в войну с 1941 по 1946 гг. начальником Бронепоезда. Для папы это был «фронт в тылу», так как ему пришлось решать одновременно массу проблем: 1. Где брать кадры, только рабочих рук мужского пола требовалось и для строительства локомотивного депо Павелец I, и для путейских работ, и для обустройства самого поселка? 2. Где и какие нужны материалы? 3. Где и как доставать оборудование для депо? И масса других проблем. Нужны были квалифицированные специалисты. А в этом по всей нашей послевоенной стране нуждались все виды производств и учреждений.

    К тому же пришедшие с войны мужчины старались вернуться домой к своей семье, в свою деревню, которые находились в 10-20 километрах от Павельца. А в деревне тоже очень нужны были мужские руки, так как там все хозяйство держалось на женщинах и подростках. Папе было там труднее, чем на фронте, так как ему даже семью, то есть маму, меня и бабушку, некуда было привести, не было жилья. Он несколько месяцев жил один, обустроившись в комнате поездных бригад. Но в октябре 1947 года мы всей семьей из Каширы переехали в Павелец. Для нас это было настоящее испытание, так как в Кашире мы жили в двух комнатной квартире, где был водопровод и туалет, хотя печку топили сами. А на новом месте жилье состояло из маленькой комнаты и кухни в 4-х квартирном доме для железнодорожников, все удобства на улице, постоянные проблемы с приобретением топлива. Соседи были хорошие, но их было: мать с двумя дочерями и сыном, две внучки и внук. Всего семь человек, размещавшиеся в одной комнате, такой же, как и наша и маленькая кухня. К тому же одна дочь была портниха, чтобы семья могла как-то жить, обшивала и детей и взрослых всего поселка. В общем, в нашей половине дома всегда были люди (и свои, и заказчики). Папу дома я видела мало, только тогда, когда приходила из школы, обедали вместе. Я уходила в школу – он еще спал, а он приходил с работы в два-три часа ночи, я спала.

    Маме работать здесь было негде, да и дома дел было полно. Бабушка не выдержала таких условий, уехала к сыну в Москву, который только, что женился и жил в семье жены в комнате 14 м2. Эту квартиру трехкомнатную на Каланчёвке получил еще в 1938 или 1940 г. отец жены как старый большевик-железнодорожник на семью из пяти человек (у него было три дочери). Но со временем эта квартира превратилась в коммуналку своих родственников, создавшихся новых молодых семей. Вскоре в этой 14-ти метровке стало четверо – родился ребенок. И так в этой московской квартире на Каланчёвке уже жили три семьи – родственники, всего одиннадцать человек. Но самое главное там были все жизненные удобства и газ, как говорит народная мудрость «в тесноте, да не в обиде».

    Оставшись в Павельце втроем, папе, маме и мне пришлось осваивать провинциальную, а вернее деревенскую жизнь. В поселке был всего один магазин, типа «Сельпо» в котором продавались промтовары (по тем временам всякая мелочь: бусы, заколки, гребешки и т.д.) и продукты: соль, сахар, крупа, хлеб привозили только ржаной два раза в неделю из районного центра города Скопин. Больницы не было, был медпункт при локомотивном депо (в экстренных случаях направляли больного в город Каширу поездом), в поселке была баня, клуб-барак, стадион, где играли, железнодорожные команды и была средняя школа №21 с прекрасным педагогическим составом, который сформировался из эвакуированных учителей разных городов страны.

    Обустройством быта занималась мама с помощью добрых соседей, которые жили здесь многие годы и привыкли заниматься натуральным хозяйством. И нам пришлось завести поросенка, кур, даже три гуся нам вывела наседка – курица. Овощи разводили около дома, муку, молоко и мясо нам на улицу привозили из деревень. В течение года мы привыкли к такому образу жизни, и даже в качестве подарка какой-нибудь окорочок, яйца, квашеную капусту возили родственникам в Москву. Тогда холодильников не было, но в сараях были хорошие погреба.

    Папа отдавал работе 18-20 часов в сутки. Мама в шутку его называла «квартирантом», так как он даже дров ни разу не наколол. Зато территорию депо сразу огородил забором и сделал проходную со сторожем–охраной, чтобы не воровали материалы, которые нужны были и для восстановления депо, и пригодились бы в хозяйстве дома. И уже в 1948 году локомотивное депо станции Павелец I функционировало как действующий производственный объект - лучший на Московско–Донбасской железной дороге. А в 1949 году весной был сдан двухквартирный дом для начальника депо. И летом мы переехали в новую трехкомнатную квартиру, где у меня была отдельная комната. А в соседнюю квартиру переехала семья машиниста с семью детьми (одни мальчики). Все завидовали отцу, что у него семь мальчишек (мал-мала-меньше). Веселая была компания, все делали сами: и коз пасли, и огородные дела делали, и дом убирали. А когда отец приносил зарплату, то он и его жена ходили раз в месяц обедать в ресторан, который был на вокзале (единственный в нашем поселке). Мальчишки все были очень деловые, ухаживали, друг за другом, старшие хорошо учились. Нам казалось, что в их семье не было никаких проблем, но если проанализировать, что в семье один работник–отец на девять человек семьи, то такие семьи могут быть хорошим примером для многих сейчас, в настоящее время.

6 класс, станция Павелец I. Галя в 3-ем ряду 3-я справа. 1949 г.

8 класс. Художественная самодеятельность. Галя во 2-ом ряду 4-ая слева. 1951 г.

8 класс. Художественная самодеятельность. Галя во 2-ом ряду 2-я слева. 1951 г.

9 класс, ст. Павелец I. Галя в 1-ом ряду 5-я слева. 1952 г.

    Жизнь в новой квартире как-то улучшилась, у папы появилась возможность нормально отдохнуть при том режиме работы, в котором он трудился, хотя все жизненные удобства были на улице и ходить за водой на колонку стало дальше, и в этом помещении, чтобы обогреть квартиру, приходилось топить уже две печки. А мне иногда приходилось собирать уголь после проезда грузовых поездов, с которых сыпался уголь. Сюда к нам на все лето (с мая по октябрь) из Москвы приезжала бабушка с маленьким внуком Аликом, которому все у нас было интересно, так как он впервые начал общаться с кошкой, собакой, курами. Такого в Москве у него не было. Ходили все в лес, мне купили велосипед, и мы все: я, мама и папа могли по поселку сами кататься и Алика катать. Ему у нас очень нравилось, и в свою Москву уезжал со слезами.

    У нас на поселке у многих детей появились велосипеды, и даже в одной семье машиниста–стахановца появилась легковая машина (для нас тогда это была большая редкость). В поселке увеличилось количество грузовых машин и лошадиных повозок, так как многие рабочие-железнодорожники жили в деревнях за три-десять километров, да и детей в школу привозили из деревень на неделю (с понедельника по субботу), они учились в железнодорожной школе и жили неделю в интернате при школе. Этим детям вдали от семьи рано приходилось взрослеть. Ученик пятого класса уже сам себя и обслуживал целую неделю, и учился при ограниченном количестве учебников по всем предметам. И все-таки, как минимум все кончали семь классов, и даже десять классов. Многие поступали в техникумы и институты, а некоторые, ввиду домашних материальных условий, уходили работать. Высшее училище им. Баумана, Ленинградский лесотехнический ВУЗ и другие институты и техникумы.

    Переехав из Каширы в Павелец в октябре 1947 года, я почему-то сразу поняла, что здесь всех давно знаю, настолько дружный был класс. Здесь все были тимуровцы, чего в Кашире я не знала. Классным руководителем была Мария Власьевна Ромма, приехавшая из города Баку, прекрасный педагог–математик, окончившая Бакинский университет. В школе она вела математику, алгебру, геометрию, тригонометрию с пятого по десятый классы, была парторгом школы, играла на всех струйных и клавишных инструментах, вела струнный и хоровой кружки. Она была очень строгий и очень справедливый педагог, но мы всем классом и даже все в школе ее очень любили и обожали. У нее была очень трудная судьба. Ее сына трех лет и еще одиннадцать детей в детском саду города Баку перед войной отравили некачественной едой. Через месяц после потери ребенка убили ее мужа – капитана корабля на Каспии, а еще через месяц–полтора родилась дочка Галина, с которой мы подружились сразу, как я туда приехала, и сидели за одной партой до моего отъезда из Павельца в 1952 году. Для нас учеников эта семья, состоявшая из дочки и мамы, была хорошим примером в жизни. Они успевали учить и учиться на «пять», и дома был порядок при жизненных неудобствах.

    Замечательную память о себе оставила учительница по литературе и русскому языку Лидия Петровна Трейко – педагог, закончившая Киевский университет. Не имея достаточно учебников по этому предмету и, тем более, рекомендуемой литературы по изучаемым писателям и поэтам, почти все учащиеся школы хорошо знали русских классиков: Л.Н. Толстого, А.П. Чехова, А.С. Пушкина, М.В. Лермонтова и других, даже Маяковского и Есенина. Эта была большая заслуга нашей учительницы по литературе. С особой благодарностью я вспоминаю учительницу по физике Зинаиду Ивановну, приехавшую из города Воронежа, и педагогов–фронтовиков: директора школы (он же преподавал математику с восьмого по десятый класс), учителя по рисованию и черчению и учителя истории, который преподавал не только программный материал, но и тот, которого в учебнике не было; он сумел организовать поездку–поход всего седьмого класса летом на Поле Куликовской битвы. А это было сравнительно далеко от Павельца (поездом не помню, до какой станции, да еще пешком семь-восемь километров до самой деревни, где мы останавливались на ночлег). В то время это было почти подвигом – в такой провинциальной, далекой от городского центра школы, организовать поход.

    В то время седьмой класс был выпускной, т.е. считалось, что это было среднее образование, и выпускники-семиклассники многие уходили в большую жизнь, особенно мальчики, т.к. многие уже становились кормильцами семьи. Поэтому в нашей школе семиклассникам уделялось особое внимание, патриотическим воспитанием занимались все педагоги, особенно учителя по литературе и истории, и, конечно, пионерская и комсомольская организации школы. Начиная с пятого класса нам на лето все учителя давали задания: по литературе – прочитать по списку литературные произведения (литературу – книги каждый доставал как мог), по математике – решить до 20-30 задач, по биологии – составить разные гербарии из трав и цветов и т.д. Летом все мы в поле собирали колоски и отлавливали из нор сусликов, т.е. отдых летний нам организовывали не только родители, но и школа. Прием в члены ВЛКСМ производился почти всем классам, начиная с седьмого, и в присутствии либо классного руководителя, либо другого учителя в городе Скопин, так как районный комитет ВЛКСМ находился в нескольких километрах езды на поезде от Павельца I.

    Расставание с этой школой, учителями, одноклассниками было для меня тяжелым ударом, т.к. это была вторая моя семья, как нам казалось, нас очень любили учителя, даже самых непослушных. К тому же нам в школе было интересно: Мария Власьевна вела хоровой и струнный кружки, биолог (она же химик) биологический (делали всякие опыты), кружок по рисованию вел учитель-фронтовик, который со всей своей семьей жил тут же в школе. Можно сейчас уже его оценить как профессионала–художника и одновременно как преподавателя по черчению и начертательной геометрии ВУЗа.

    В октябре 1951 года папу опять как квалифицированного специалиста приказом начальника Московско-Донбасской железной дороги назначают начальником восстановительного поезда станции Елец. А на место начальника депо станции Павелец I назначают молодого специалиста из другого города. Для нас вновь возникла проблема переезда. Страна еще залечивает военные раны и жилье для всего населения страны – основная проблема. Новый начальник не мог привести свою семью в Павелец, так как мы не могли выехать до нового места работы папы –там нет жилья, к тому же время шло к зиме. Мне повезло, что я в Павельце смогла закончить девятый класс. Учитывая сложившуюся ситуацию, папа просил перевода на любую должность на свою и мамину родину города Орел, откуда он в 1930 году уехал учиться в МЭМИИТ города Москвы, тем более в городе Орле, жили его очень близкие родственники. Но были такие сложные времена, когда специалисту нужно было выполнять приказы, вопреки своему желанию.

    В июне 1952 года приказом начальника Московско–Курско–Донбасской железной дороги папу назначают заместителем начальника депо станции Тула I. Опять проблема переезда папы из Ельца и хорошо, что мы перезимовали в Павельце. Но в августе 1952 года мы приехали в Тулу. До конца октября нам пришлось жить в товарном вагоне в тупике железнодорожных путей. Эти три месяца для нас были настоящим испытанием на жизнестойкость, так как кроме керосинки для приготовления еды у нас никаких удобств не было. Умываться, вода, туалет –нужно было ходить в здание вокзала или локомотивное депо за много-много метров. Стирать и запастись продуктами, даже на пару дней было невозможно, так как все испортиться. За продуктами ходить в город–проблема – нельзя оставить открытым вагон (кто-то должен быть дома). Электричества нет, жили при свечах. Влезать в вагон только благодаря молодости, было терпимо. А когда первого сентября я пошла в школу, так мама была не выходная из вагона до самой середины дня пока я не приду из школы. Учить уроки становилось все труднее и труднее, так как день шел на убыль, рано темнело, и холод осенний, давал о себе знать. Это были условия: что ни жить, ни работать, ни учиться было невозможно, тем более у папы была ответственная работа, у меня выпускной десятый класс.

    Мне нужно было адаптироваться к совершенно другим условиям: это была такая же железнодорожная, но женская школа, где городские дети–девочки совсем не были похожи на тех провинциальных детей, с которыми я училась в Павельце. Там дети и учителя были добрые, коммуникабельные, дружные. А городские девочки конфликтные. Особого интереса к учебе как-то не проявлялось в ученицах, многим из них хотелось скорее выйти замуж. Учительский коллектив состоял из одних женщин. Директриса была из дворянского города Тулы, окончившая женскую гимназию. Учеба в этой школе, т.е. десятый класс, не оставила особых воспоминаний, за исключением поездки всего нашего десятого «Б» класса во главе с классным руководителем на похороны И.В. Сталина в Москву шестого марта 1953 года. Эта поездка запомнилась всем нам на всю оставшуюся жизнь той трагической скорбью, которую мы увидели в людях, шедших в Колонный зал и сам ритуал траура похорон вождя. Никаких чрезвычайных ситуаций, о которых потом писали СМИ, мы не видели и благополучно к вечеру уже весь класс приехал домой, в Тулу.

    В октябре 1952 года нам высвободили комнату в мужском общежитие-бараке, и мы, наконец, обрели крышу и твердый пол, вместо колесного жилья. Это жилье обеспечивало нам относительно нормальную жизнь, хотя здесь в соседних комнатах проживало восемьдесят человек мужчин разного возраста. Это были, в основном машинисты, помощники машинистов, кочегары, путейские работники, приехавшие из сельских местностей. Многие мало находились в общежитие, больше старались побывать в семьях (дома, в деревне), если совпадали большие пересменки в работе. Удобства здесь были для нас среди мужского общества не совсем удобные, но зато тепло (печи топились круглосуточно с обоих концов барака-общежития, всегда был дежурный персонал: истопники, уборщики, комендант, сторож, воспитатель). В любое время можно было готовить еду и оставить жилье в безопасности, нормально при электричестве делать свои дела и делать уроки. Папа с работы опять приходил в час или два часа ночи, так как это локомотивное депо было очень огромное, и сюда присылали на ремонт со всей Московско–Курско–Донбасской железной дороги локомотивы (паровозы) разных марок. Хорошо, что работа была рядом с общежитием.

    Весной 1953 года был отстроен и сдан в эксплуатацию четырехэтажный многоквартирный дом для работников Министерства путей сообщения и нам в нем дали большую комнату в трехкомнатной квартире с двумя соседками–учительницами из одной железнодорожных школ города Тулы. Тогда для многих это было предел мечтаний в городе получить жилье со всеми удобствами. Вначале мы пользовались керосинками, вскоре был проведен газ. Случайно мы узнали, что в нашем доме поселили соседей из Павельца, которых приказом тоже перевели в Тулу. У меня появилась подруга Галя Жукова, с которой, мы дружили еще в Павельце. Время скоротечно и очень незаметно наступили выпускные экзамены, которых боялась моя мама, но не я, так как в начале года я получала по некоторым предметам оценки «три», что мне было несвойственно и обидно, я чувствовала себя очень провинциальной среди девочек-одноклассниц, да и бытовые неудобства сказывались на моей учебе. Но со второго полугодия, когда стабилизировались наши бытовые условия, и я уже адаптировалась в новом коллективе, дела с учебой пошли «в гору». И при окончании школы, т.е. десятого класса в аттестате зрелости у меня было только три оценки «четыре» (по русскому письменно, немецкому и химии), по остальным предметам были все «пять».

    В дальнейшем я хотела поступить, как и папа, в МИИТ (Московский институт инженеров транспорта), но отец категорически запретил мне туда поступать, вероятно, испытав на себе последствия его окончания – колесная жизнь. Затем выбор пал на Ленинградский лесотехнический институт. Но когда мы с мамой на зимних каникулах 1953 года съездили туда, и город Ленинград встретил нас ужасной холодной погодой с такой ледяной изморозью и страшным ветром, что у меня сразу пропала желание туда ехать учиться. Учительница по математике очень советовала мне пойти в педагогический институт на физмат, так как по всей математике (алгебра и геометрия, тригонометрия) с восьмой по десятый класс у меня были одни пятерки, к тому же я очень любила точные науки. У меня появилось желание поступить в высшее училище им. Баумана. Но после смерти И.В. Сталина сложившаяся международная обстановка внесла коррективы и в нашу жизнь. В то время в нашу страну учиться стали приезжать молодежь из стран Варшавского договора. Нашим студентам-комсомольцам предлагали добровольно написать заявление и уступить свое место какому-нибудь молодому иностранцу (чеху, венгру, югославу и другим). Мы, одноклассницы, подумали и решили поступать в свой Тульский институт, где не нужно будет сове место кому-то уступать. Так я успешно сдала вступительные экзамены и поступила на машиностроительный факультет, где некоторые преподаватели были с училища им. Баумана.

Гале 21 год,Студентка 4 курса ТМИ.

Студентка Галя переводит математическую задачу в электрическую (аналоговую). 1956 г.

    Основной состав студентов – до 80 % мужского пола, много участников ВОВ, некоторые были в два раза старше нас – десятиклассников. Им первые два года учиться было трудно, так как многое из школьной программы они уже забыли. А с третьего курса, когда пошла специализация, нам – бывшим школьникам стало труднее осваивать закрытую оборонную специальность (совсем неженскую). По окончании нашего института всем присваивалось воинское звание. Но когда мы оканчивали институт в 1958 году, девушкам отменили присвоение воинского звания. Это было время сложной международной обстановки, время «холодной войны». С одной стороны, в стране шли восстановительные работы всего того, что было поручено войной, а с другой стороны, многие научные институты и заводы в разных городах работали на оборону страны. Выпускникам нашего факультета в качестве дипломной работы предложили добровольно заняться непрофильной нашей специализации научно – исследовательской работой.

    При условии успешного окончания заданной темы, исполнители-дипломники должны были остаться работать на кафедре института. Таких добровольцев оказалось восемь человек (три девушки и пять парней). Я этой темой занялась с большим удовольствием, так как вся работа базировалась на хорошем знании математики, которую я очень любила. В результате все восемь дипломантов справились со своими темами и успешно защитились с высокими оценками. При защите дипломов в комиссии нам сообщили, что мы – студенты ТМИ (Тульского механического института) – дублировали, а точнее подтверждали работу одного из московских конструкторских бюро НИИ. Это нас воодушевляло, что мы выполняли вполне актуальную научную работу. При вручении дипломов для нас всех выпускников стало полной неожиданностью, что впервые, почти полный выпуск нашего факультета, распределили на предприятия городов Московской области: это города Серпухов, Подольск, Красногорск, Краснозаводск, Загорск и другие. И так на п/я 12 (ныне ЭМЗ «Звезда») нас приехало двенадцать молодых специалистов из ТМИ, в ЗОМЗ – четыре человека и на завод города Краснозаводска – пять человек. Для нас это было хорошо, что мы были как бы вместе, из одного «гнезда», возможность общения однокурсников своего института.

    Приехав восемнадцатого августа 1958 года устраиваться на завод, который, как оказалось, очень далеко расположен от станции, я очень расстроилась, что город Загорск совсем не похож на подмосковный город, а похож на провинциальное поселение, где существует один частный сектор и не видно ни одного многоэтажного здания. Отдел кадров завода находится в бараке, городского транспорта почти нет. И все здесь было плохо: все время идут дожди, холодно, грязь под ногами. Жилье нам дали около завода на Грабарском поселке, где уходя на работу свое жилье, мы закрывали на петлю, закрепив ее палочкой. Со временем вставили замок в дверь. После оформления я сразу уехала домой в Тулу за вещами. Но и дома сложилась очень трудная ситуация. Перед самой защитой моей дипломной работы у нас в квартире произошло убийство. Тридцатишестилетняя дочь одной из наших соседок – учительниц, выпускница Пензенского ветеринарного института, после развода с мужем летчиком-испытателем убила своего четырехлетнего сына, отрезав ему голову. Такое происшествие возмутило весь город. Убийцу отправили в психиатрическую лечебницу, а оттуда в тюрьму. В больнице она что-то сделала с медсестрой, которая получила инвалидность I группы. А наша квартира стала объектом народного судилища, так как звонили в дверь какие-то люди (даже ночью) и требовали выдать им убийцу. Мои родители и я были в состоянии стресса. Суд над этой дочерью учительницы происходил, когда я была уже в Загорске. Заключение суда было опубликовано в газете «осуждена на двадцать лет и признана садисткой». Такую информацию нам дали соседи. Отец ребенка очень переживал за сына, которого на суде при разводе она ему не отдала, сказав «я его убью, но не отдам».

    Когда я пришла на завод, в цех, то очень удивилась, так как в цехе работала одна молодежь, в основном женский персонал не старше тридцати лет, как мне показалось. Цех чистый, светлый. В Туле я проходила практику на одном из оружейных заводов, так там много стружки, железа, да чистота желала быть лучше; основной состав – мужчины. В общем, с работой, можно сказать, все было нормально, если не считать, что работать приходилось не по трудовому законодательству, а по 10-12 часов в сутки, а то и совсем без выходных, столько сколько требовалось для сдачи продукции. Но меня это устраивало, так как свободное время здесь особенно некуда было пойти. Парк маленький, кинотеатр один в городе, пассажирского городского транспорта мало. Да и люди здесь больше заняты своим бытом и работой. А мы в своем городе имели и ходили в городской парк имени Белоусова (территория больше всего Клементьевского поселка). В парке была прекрасная спортивная база, кинотеатр, летняя эстрада, где каждые выходные происходили концерты самодеятельных коллективов города Тулы, аллея с большим количеством разных аттракционов, зоопарк с экзотическими птицами и животными, три больших пруда, танцплощадка с выступлением разных оркестров. В парке всегда было много народу разных возрастов и семьи. В парке был летний ресторан, а в разных местах – много всяких кафе. В Туле было много кинотеатров, огромный цирк (лучше, чем в Москве), филармония, трек и масса других мест, где можно было культурно провести свой досуг. Транспорт в городе работал хорошо. А приехав сюда можно было только работать, а в выходные на все культурные разные мероприятия ездить в Москву, так как мы были молодые и с временным местом проживания (общежитие или частный сектор).

    Жилье на Грабарском поселке нас, троих молодых специалистов, девушек из Тулы, не устраивало, так как надвигались холода, помещение было неотапливаемое, в комнате было три кровати, три стула и маленький столик, больше там ничего не поставишь, чемоданы были под кроватью, еду и вещи негде хранить. И мы все трое пошли в отдел кадров просить о своем увольнении. Но об этом даже не могло быть и речи, так как по закону молодой специалист должен был отработать по месту его направления три года. И нам всем троим дали частный сектор на поселке «Звездочка». Мы переехали на улицу Железнодорожную, в дом, где жили с хозяевами в одной комнате, перегороженной занавеской: по одну сторону занавески три наших кровати, а по другую – хозяин, хозяйка и двое маленьких детей (1,8 года и около 4-х лет).

    Такое жилье было неудобно и для нас (меня иногда с работы в конце месяца привозили на цеховой машине в два-три часа ночи) и для самих хозяев. К новому, 1959 году, завод сдал в эксплуатацию многоквартирный трехподъездный дом по улице Маяковского № 6, и нас, молодых специалистов с частного сектора, поселили в одном из подъездов этого благоустроенного дома. Первый и второй этажи одной секции заняли под мужское общежитие, а третий этаж заселили девчатами (квартира была трехкомнатная). Мы все пять девушек из Тулы поселились в одной комнате, а в других двух комнатах девушки из других институтов.

    Несмотря, что нас на одной кухне стало тринадцать человек, да еще иногда к каждой из нас приезжали родственники или знакомые, никаких конфликтов у нас никогда не было, хотя на всех у нас было всего три или четыре электроплитки (больше нам нельзя было включать – пожароопасно), одна ванна и две раковины. Все утром успевали привести себя в порядок и позавтракать. Жили дружно, ходили на лыжах зимой, ездили в московские театры, отмечали праздники и дни рождения. Работали все в разных отделах и цехах завода. В 1961 году для молодых специалистов было построено и сдано в эксплуатацию в Хотьковском проезде четырехэтажное общежитие и в него заселили всех специалистов из разных домов поселков «Скобянка» и «Клементьевка», а в освободившиеся квартиры поселили семьи, стоящие в очереди на получение заводского жилья. В квартире нового общежития нас уже стало пятнадцать девушек. Время шло, многие уехали, появились новые девушки, уже более молодого возраста, но конфликтных ситуаций в нашей квартире никогда не было. Вероятно, многое зависело и от нашего коменданта, которая изучила наши характеры и знала, кого в какую квартиру заселять.

    В феврале 1963 года меня приказом директора завода переводят из цеха во вновь организованный отдел совершенно другого профиля работы. Вначале было как-то боязно, но со временем я поняла, что эта работа стала для меня университетом жизни, так как я не только освоила эту работу, но узнала много предприятий нашего министерства. Находясь в командировках в разных городах нашей большой страны, я познакомилась и подружилась с интересными людьми, специалистами. И то негативное впечатление от моего распределения в город Загорск сгладилось, и со временем даже понравилось, что пришлось осваивать новое направление производства оборонной техники.

Зима в Семхозе. Иванова Галина 1-ая слева. 1966г.

    Деловая командировочная жизнь всегда окрашивалась возможностью культурного досуга. Побывав несколько раз на заводе в городе Бресте, я увидела Брестскую крепость до построения Мемориала и после его построения, посетила Беловежскую пущу. Там встретилась с Раулем Кастро, обедали в одном ресторане. В Ленинграде, в разное время, несколько раз побывала в Эрмитаже и в Петергофе, Исаакиевском соборе и Петропавловской крепости, съездила в город Пушкин, увидела Царскосельский лицей, где учились многие известные люди 19 века, смотрела оперу «Порги и Бесс» в оперном театре им. С.М. Кирова. А Рига покорила меня не только своей западной архитектурой, чистотой и концертом в Домском соборе, но и своими пригородами (Майори, Дзинтари, Булдури и т.д.) и морским побережьем. Мне посчастливилось там пробыть целый месяц на курсах повышения квалификации от нашего министерства. Находясь всего одну неделю в командировке в городе Вильнюсе, я сумела побывать в загородной резиденции литовских королей, замке Тракай, и посетить костел, послушать католическую мессу и сравнить с нашей православной службой.

    А летом по турпутевке еще лучше познакомилась с литовскими городами: Вильнюс (еще раз побывала в Тракае), Каунас, Шауляй, Клайпеда. Побывала в самом интересном месте Литвы, на Куршской косе и искупалась в Балтийском море. Первая моя командировка в город Минск состоялась еще в 1962 году, когда я в самой прямом смысле слова влюбилась в этот город – столицу Белоруссии. Он был очень хорош своей планировкой, чистотой улиц, вежливым обслуживанием и высокой культурой. Везде: и на работе, и в магазинах, и просто в общественных местах. По работе в Минск много раз летала самолетом и ездила поездом. И мое мнение не изменилось до сего времени. Очень благодарна работникам завода, которые организовали нам, командировочным, очень незабываемую экскурсию в Хатынь, деревню, которую фашисты сожгли дотла. Она стала мемориалом, памятником погибшим, жителям того страшного времени борьбы добра со злом (Великой отечественной войны).

    В Особо эмоциональное воспоминание вызывает у меня месячная командировка в город Киев, где в самом раннем детстве меня застала ВОВ, страшные эпизоды которой, вероятно, не забудутся никогда. Это была учеба руководителей-специалистов экономического профиля нашего министерства со всего Советского Союза, всего семьдесят шесть человек. Кроме основных занятий для нас были организованны несколько интересных экскурсий разной тематики, а так же за этот месяц мы сами побывали на ВДНХ города Киева, после занятий купались в Днепре. Это был июль 1966 года, самое лучшее время года. В этом году я даже не стала брать очередной отпуск.

Отдых на теплоходе Россия, Галина 3-я слева. 1969 г., в 1959 г. на этом же теплоходе путешествовала с родственниками из Сухуми в Батуми.

    А летом по турпутевке еще лучше познакомилась с литовскими городами: Вильнюс (еще раз побывала в Тракае), Каунас, Шауляй, Клайпеда. Побывала в самом интересном месте Литвы, на Куршской косе и искупалась в Балтийском море. Первая моя командировка в город Минск состоялась еще в 1962 году, когда я в самой прямом смысле слова влюбилась в этот город – столицу Белоруссии. Он был очень хорош своей планировкой, чистотой улиц, вежливым обслуживанием и высокой культурой. Везде: и на работе, и в магазинах, и просто в общественных местах. По работе в Минск много раз летала самолетом и ездила поездом. И мое мнение не изменилось до сего времени. Очень благодарна работникам завода, которые организовали нам, командировочным, очень незабываемую экскурсию в Хатынь, деревню, которую фашисты сожгли дотла. Она стала мемориалом, памятником погибшим, жителям того страшного времени борьбы добра со злом (Великой отечественной войны).

    Особо эмоциональное воспоминание вызывает у меня месячная командировка в город Киев, где в самом раннем детстве меня застала ВОВ, страшные эпизоды которой, вероятно, не забудутся никогда. Это была учеба руководителей-специалистов экономического профиля нашего министерства со всего Советского Союза, всего семьдесят шесть человек. Кроме основных занятий для нас были организованны несколько интересных экскурсий разной тематики, а так же за этот месяц мы сами побывали на ВДНХ города Киева, после занятий купались в Днепре. Это был июль 1966 года, самое лучшее время года. В этом году я даже не стала брать очередной отпуск.

    Очень теплые, приятные воспоминания остались о новом развивающемся заводе нашего министерства в городе Кишинев и его филиале, находящемся в районе города Кишинева, где мне пришлось познакомиться не только с производством, но познать очень теплое, хорошее, доброе отношение и гостеприимство, побывав в гостях у нескольких работников завода – молдаван. Успела осмотреть город при непосредственном участи самих заводчан, побывать в театре – очень красивый, с очень талантливыми певцами и танцорами.

    Вспоминается одна из трудных командировок на завод города Казани, когда мне пришлось лететь с одной из сотрудниц нашего отдела, которая в командировку направлялась впервые. Вся ответственность за исполнение работы лежала на мне. Это было где-то в конце октября, погода была очень плохая, и нас обеих укачало в самолете. И когда мы прибыли на завод был уже конец дня, на место в гостинице надежд было мало, да еще мне что-то стало плохо, и нам на заводе помогли устроиться в женское общежитие завода. Но к вечеру оказалось, что у меня поднялась температура выше тридцати девяти градусов и болело горло, к тому же в общежитие не работало отопление. Но как оказалось, везде есть очень добрые, хорошие, внимательные к чужой беде люди. Быстро по комнатам нашли теплые одеяла не только для нас, но и для окон, чтобы их закрыть щели от ветра. А утром, на работе, узнав о моем недуге, лечили народными средствами, и через два дня я была уже в рабочей форме. За те две недели нашей работы мы не только все сделали по заданию, но познакомились с городом Казань, посмотрели в театре оперы и балет «Лебединое озеро». Эта была прекрасная постановка балета и сам театр замечателен. Такая командировка надолго осталась в памяти моей коллеги по работе.

    За время моей работы в этом отделе, бывая в деловых командировках, я познакомилась с достопримечательностями городов Вологда, Волжский, Астрахань, Ульяновск, Горький (ныне Нижний Новгород), Львов, Пенза. Привыкнув с детства к перемене мест, и познанию всего нового, мне очень нравилось путешествовать. И я всегда в каждом своем очередном отпуске отдыхала по путевкам: в 1962 году я путешествовала по Кавказу поездом «Дружба», повидав много городов: Ростов, Махачкалу, Тбилиси, Баку, Кисловодск, Ессентуки, Пятигорск (особенно незабываемо место дуэли М.Ю. Лермонтова), Железноводск, Батуми и Сухуми (в которых я была ещё с 1959 года со своими родителями), Гудаута, Гагры, Сочи.

    В 1962 году в феврале мне удалось по путевке путешествовать по Пушкинским местам, отдых мне очень понравился с познавательной тематикой исторических мест нашего великого поэта А.С. Пушкина. Это г. Псков, Пушкинские горы, Михайловское, Тригорское, озеро Алоль, Великие Луки, сочетание экскурсий в музее, катание на лыжах по лесу и вечерние музыкально-танцевальные мероприятия создавало ощущение не только хорошего отдыха, но и настоящего оздоровления организма. В 1964 году путешествовала на теплоходе «Свияга» по Волге и Дону, маршрут Москва-Ростов-Москва. Это очень хороший отдых на воде, когда загораешь и купаешься, общаешься с интересными людьми и узнаешь много новых мест, городов. В 1987 году я повторила путешествие по реке Волге, но уже Москва-Астрахань-Москва на теплоходе «Василий Суриков». Очень понравилось путешествовать и отдохнуть 12 дней в Болгарии в 1965 году на курорте «Солнечный берег», побывать в городах Бургас, Пловдив, Тырново, София и др.

    В 1976 году по системе «Интурист» путешествовать по городам Польши (Люблин-Крапов-Познань-Варшава) и Германии (Потсдам, Дрезден-Лейпциг-Берлин). В результате этих путешествий увидела много интересного, хорошего: это подземные соляные дворцы «Величка», собор в «Вавеле», замок «Курник» - польских правителей, Варшавский университет, построенный СССР в подарок польским студентам. Дворец «Цвингер» в Дрездене и картинная галерея, где находится «Сикстинская мадонна», дворец Сан-Суси в Потсдаме. Потсдам, – место подписания капитуляции Германии в ВОВ, Трептов парк. В то же время видела ужасы войны это Майданек (крематорий), Освенцим-лагерь со всеми ужасами в 20 минутном кинофильме.

Одесский Государственный Академический Театр Оперы и Балета. Галина справа. 1970 г.

ГДР. Дворец Цвингер. 1976 г.

Вроцлав. У Ратуши. 1976 г.

Потсдам. Чайный домик в парке дворца Сан-СуСи. 1976 г

Берлин. Трептов-парк, у памятника Советскому солдату. 1976 г.

Брестская крепость. 1976 г.

С большой благодарностью вспоминаю общественные организации завода, это: профсоюзная, комсомольская, партийная и другие, которые организовывали досуг, лечение, спортивные мероприятия для заводских работников. В результате чего лечилась в санаториях. В Одессе, которая не только красива своей Деррибасовской, но и оперным театром, курортным лечением. Лечась в санатории г. Славянска, я смогла побывать в г. Донецке и городе шахтеров Краснодоне, в городе-герое Севастополе, Феодосии, Керчи, керченских катакомбах, побывать в музее Айвазовского. А так же от завода съездить в музей Циолковского в Калугу, в село Петрищево – место гибели Зои Космодемьянской, место Бородинского сражения и другие исторические места Подмосковья, побывать во многих известных театрах Москвы на спектаклях и концертах.

Краснодон. Галина во 2-ом ряду справа. 1978 г.

Теплоход Василий Суриков Москва-Астрахань. 1987 г.

В результате долгих хлопот, многолетнего ожидания и терпения в конце 1973 года я получила своё постоянное жильё, квартиру, на обустройство которой потребовалось много физических и материальных затрат. Но это было для меня большой радостью начать оседлый образ жизни. В августе 1977 года меня сразила коварная болезнь, отнялась правая нога, остеохондроз, ущемление седалищного нерва. Лечение в больнице города Краснозаводска в течение 1,5 месяцев не дало положительных результатов, в условиях амбулаторного лечения – результат незначительный и было решено комиссией ВТЭК отправить меня на инвалидность. Но я от этого отказалась, сказав: «Неужели в медицине нет методов лечения, поставить меня на ноги?» После этого ещё 1,5 месяца осуществлялось амбулаторное лечение и 35 дней стационарное в Москве. В сентябре 1978 года профсоюз завода дал 2-х месячную путевку в специальный санаторий города Славянска Донецкой области. В этом санатории я получила не только прекрасное лечение, но узнала много замечательных людей, судьбы которых были ограничены физической малоподвижностью. Это молодые спортсмены, шахтёры, пловцы-ныряльщики – люди с травмой позвоночника (спинальники), передвигающиеся на колясках, каталках с помощью родственников. В этом санатории на одного врача и медсестру приходилось всего три человека больных – отдыхающих. Для меня там открылся другой мир людей: за весь период лечения я не слышала разговоров о болезнях, не было никаких ссор, воровства, хотя все палаты были открыты, все ценности в тумбочке больного без замка, а в палатах было по 5-6 человек. Возраст больных в основном до 40 лет.

Санаторий «Славянский». Галина стоит справа. 1978 г.

    Особенно меня поразило отношение медицинского персонала к больным-отдыхающим. Пребывание и лечение в течение двух месяцев настолько сближало, что каждый ощущал себя там не в казенном доме, а в кругу хорошей, доброй, благополучной огромной семьи, живущей в многоэтажном доме. Врачи нас лечили не только процедурами, но и своим отношением к больным, почти в течение всего рабочего дня мы их видели в своих палатах, в столовой, и даже когда мы гуляли в парке нашего санатория. Они всегда были рядом. Много раз на своих тумбочках находили живые цветы в банке, на кроватях обнаруживали многие из нашей палаты пакеты с помидорами и другими дарами природы, садовой клубникой, яблоками и другими дарами природы. Такой доброты от врачей я ни в одной больнице не видела, хотя, мне приходилось лежать в больницах нашей Лавры, ЦРБ (несколько раз), в Краснозаводске, Москве, Туле. Проводы больного после двухмесячного лечения для всех были трогательными, так как и отдыхающие и медицинские работники успевали привыкнуть и подружиться. Многие «спинальники», перенесшие страшные автомобильные катастрофы с полной обездвиженностью рук, ног и травмами позвоночника, лечились ежегодно на протяжении 5-7 лет, которые в итоге полностью реабилитировались до нормального состояния.

    Очень сожалею, что этот санаторий в настоящее время находиться в другом государстве, если он ещё сохранился. А в СССР таких санаториев для больных было всего три - в годах Славянск, Саки в Крыму и Друскининкай в Латвии. Все они теперь за пределами России. В 1979 году я по собственному желанию перешла работать во вновь организованный цех завода. Открылось совсем новое производство изделий, единственное в нашем министерстве. Этот цех комплектовался молодыми специалистами-инженерами и очень молодыми рабочими (18-23 лет), так как всё производство изделий шло с использованием микроскопа. А для этого нужно было очень хорошее зрение. Коллектив цеха сформировался не только из местных жителей, но и из молодежи, приехавших из разных мест нашей страны, которые (как и мы в своей молодости) свой трудовой путь начинали, живя в общежитиях. Начальником цеха был назначен единственный на заводе кандидат технических наук. Работать в таком цехе мне пришлось до 1991 года. Я часто вспоминаю очень хорошее время работы в молодежном коллективе, каждое подразделение цеха была как одна семья. Не только вместе работали, вместе ездили в сезонное время помогать совхозным хозяйствам, вместе отмечали праздники, дни рождения и свадьбы, с большим удовольствием занимались общественной работой и художественной самодеятельностью, туризмом и многим другим.

    Большие перемены, произошедшие в нашей стране в 1991 год, можно сказать, трагедией обернулись для нашего цеха и завода в целом. Было свернуто производство изделий, и цех прекратил своё существование, даже здание, в котором работало более 1000 человек, было продано. Те работники, в основном девушки, сейчас уже мамы, а некоторые бабушки. При встрече с огромной теплотой вспоминают свою работу в нашем цехе, хороший дружный коллектив, сожалеют о расформировании такого дружного, талантливого, работоспособного молодёжного коллектива, причём интернационального, где работали и корейцы, и украинцы, и белорусы и т.д.

    В декабре 1991 года меня уговорили временно поработать редактором радиовещания завода на период декретного отпуска самого редактора. Для меня это было, как снег на голову среди лета, так как журналистикой я никогда не занималась. Это произошло в канун заводской отчетно-выборной профсоюзной конференции, которая продолжалась более 3-х часов. И мне пришлось три дня изучать материалы конференции и решать проблему, как этот материал дать в эфир в течение 15-20 минут. Очень волновалась, но когда я получила положительную характеристику моей первой передачи, я поняла, что и с этой работой могу справиться. Это стало путевкой в мою 20-летнию работу на заводе в области малой журналистики, редактором заводского радиовещания. Мне пришлось работать самостоятельно, находить тематику передач. Делать передачу и монтировать ее на радиоаппаратуре без радиста и без направляющего руководства парткома и комсомола, как это было у прежнего редактора. Работать в одиночку было как-то не очень комфортно, но передачи всем нравились, кто их слушал. Неоднократно мои передачи брали на наше районное радиовещание. Откуда я также получала положительную оценку и самой тематики, и как она звучала. Я даже получила Грамоту-благодарность за свои передачи на Загорском радио от администрации города. Эта работа еще больше мне позволяла узнать людей, их судьбы, их характеры: побывать в разных житейских, рабочих ситуациях. Одним словом – это очень интересно проходить школу жизни; 20-лет – это целый трудовой стаж женщины.

    Вспоминая прошлое, свой более полувековой стаж работы на заводе ЭМЗ (Электро-Механический Завод) «Звезда», общаясь с огромным количеством людей разных возрастов, характеров, профессий, и пережив большие перемены в стране, которые полностью изменили жизнь страны всех видов производств, в том числе и наше предприятие, я решилась изучить историю своего любимого завода, и оставить о нем память для следующих поколений. Учитывая специфику закрытого оборонного предприятия, мне более 4-х лет пришлось работать с очень большим количеством (около 100 человек) свидетелей-очевидцев той эпохи, в которой им пришлось жить и работать на заводе, а также брать материалы закрытых архивов завода. Книга получилась, как «История в лицах». Я очень благодарна всем тем людям, которые откликнулись на мою идею не только в написании истории своего завода, но стали непосредственными соавторами моего проекта. Находясь на заслуженном отдыхе с 2012 года, хочется еще многое узнать по истории страны, культурных мероприятиях. Для этого есть много времени. Только позволило бы здоровье.

© ГБУК МО "Сергиево-Посадский государственный историко-художественный музей-заповедник".
141310 Россия, Моск.обл.г. Сергиев Посад, Пр.Красной Армии, д. 144,
Тел.: (49654) 0-63-58
заказ экскурсий- тел. (49654) 0-53-56 Главная страница - http://www.museum-sp.ru