Когда началась война, мне было 6 лет. В это время я была в деревне Калинино Александровского района (вблизи от станции Балакирево), где мой дедушка работал директором школы.
Наша семья из трех человек (папа, мама и я) жила в Загорске. Впервые дни войны папу призвали в армию и отправили на фронт замполитом роты. Он даже не смог попрощаться со мной.
Мы с мамой остались одни. Город часто бомбили. Однажды мы с подругой играли в песочнице и не слышали, что гудит сирена и объявлена воздушная тревога. Вдруг прибегает мама вся в слезах, так как долго не могла меня найти. Немцы подошли к Москве, Дмитрову, и до нас осталось недалеко. С семьями офицеров они расправлялись очень жестоко. Нам было очень страшно. В это время в Александрове семья папиного брата, который тоже был на фронте, решили ехать в эвакуацию и нас позвали ехать с ними. Эвакуировался Александровский радиозавод, а к нему прицепили один вагон от военкомата с семьями военнослужащих. Поезд был товарный, все ехали в вагонах-теплушках. Ехали целый месяц до г. Петропавловска в Северном Казахстане, так как дорогой много стояли, пропуская военные эшелоны. Несколько раз над нами летали немецкие самолеты. Один самолет послал пулеметную очередь по поезду. От самолетов мы бегали прятаться в лес, который тянулся вдоль железной дороги.
В Петропавловске мама работала на радиозаводе, а я ходила в детский сад. В конце февраля пришло письмо от папы из госпиталя. Он был тяжело ранен в голову. Мы очень плакали, жалели папу и беспокоились об исходе лечения (он мог остаться инвалидом). Мама стала хлопотать о разрешении вернуться домой. К этому времени немцев от Москвы уже отогнали. Документы (пропуска) оформлялись долго, и в Загорск мы вернулись только в апреле. Папа был уже опять на фронте. Но в июне его снова ранили, а в госпиталь он попросился в Загорск и лежал в Лавре, где потом был учительский институт, а сейчас музей духовной академии. У него было тяжелое ранение в грудную клетку, с нагноением, воспалением и высокой температурой. Осколок в легких остался у него до конца жизни.
На фото: Андриановы: мама Елизавета Петровна,
папа Андрей Николаевич и Люда.
Фотография 1942 г.
Когда мама уходила на работу, я бежала к папе в госпиталь. В первое время у него были очень тяжелые перевязки, после которых ему было плохо. Я старалась помогать папе, чем могла. Но постепенно раны подживали, и папа набирался сил. Я проводила в госпитале почти целый день. И персонал, и раненые ко мне привыкли, а часовой при входе (пожилой мужчина, у которого, наверно, были дети) всегда отдавал мне «честь». Я и потом его встречала на улице и здоровалась, а он отдавал мне «честь».
Так прошло лето. В августе отца выписали из госпиталя и опять отправили на фронт. А я 1-го сентября пошла в школу в 1-й класс начальной школы №4 (на Валовой улице). Школьники, как и взрослые, старались, чем могли помогать фронтовикам. Мы рисовали картинки, вышивали носовые платки, шили кисеты, писали письма и посылали посылки на фронт. Мне даже пришла открытка с благодарностью от солдата, которому досталась моя посылка.
В годы войны, в основном, люди жили в большой нужде, особенно многодетные семьи, так как отцы были на войне, а одной маме прокормить несколько детей было очень трудно. Минимальное количество продуктов и промтоваров продавали по госцене в магазинах по карточкам, но этого не хватало, чтобы поесть досыта. Недостающее можно было купить на рынке, где все было очень дорого.
В школе нас немного подкармливали – в большую переменку нам за 5 копеек давали по кусочку черного хлеба (1/4 часть ломтя, отрезанного поперек буханки толщиной около 1 см). После школы мы сразу бежали в магазин, чтобы занять очередь, а когда привезут, купить продукты по карточкам.
День Победы застал меня в деревне Калинино у дедушки с бабушкой, так как в 3-м классе я училась там. Помню, как радовались все взрослые, узнав о конце войны, спешили передать новость один другому, поздравляли друг друга, а потом устроили общий праздник на улице. Но те, у кого близкие погибли, радовались со слезами на глазах, потому что ждать им было некого.
А моя мама о конце войны узнала в Загорске, и они с подругой поехали в Москву. Она много раз вспоминала и рассказывала, какое ликование было там. Все стремились в центр города, где собралось огромное количество народа. Незнакомые люди поздравляли друг друга, обнимались. Кругом были счастливые лица, звучал смех, пение, музыка (кто-то шел с гармонью, кто-то с аккордеоном), а вечером красочный салют под всеобщее ликование и многоголосое «Ура!».
|
Военное детство и юность. СОДЕРЖАНИЕ